С обеих сторон сказано предостаточно. Я получил двасообщения: от имени фирмы и от Гектора лично. Фирма требует назад досье. Гекторбоится: если его соучастие раскроется, он вылетит с работы.

Его спасение целиком в моей власти. Я возвращаю досье,клянусь, что навек забуду почерпнутую информацию.

Фирма проявляет великодушие, и меня прощают. Условиемвозвращения досье можно выдвинуть сохранение за Гектором его рабочего места.

– У вас ко мне еще что-нибудь? – осведомился я.

– Нет. Когда вы готовы пообщаться с полиграфом?

– Я позвоню.

Набросив на плечи пальто, я вышел из бара.

По причинам, которые мне предстояло понять, к столичнойполиции Мордехай испытывал сильную неприязнь – хотя многие полицейские быличернокожими. Грин считал, что копы бессердечно измываются над бездомными.

Их отношение к слабым мира сего служило основанием дляоценки: свой или чужой.

Кое с кем он был знаком. В частности, с сержантом Пилером,которого Мордехай называл человеком с улицы. В Районный общественный центр отнашей адвокатской конторы Пилер приходил заниматься с трудными подростками.

Кроме того, он являлся прихожанином той же церкви, что иГрин. Имея определенные связи, Пилер согласился помочь мне добраться до“лексуса”.

На пороге конторы он появился субботним утром, в началедесятого, когда мы с Мордехаем безуспешно пытались согреться кофе. Суббота былау Пилера нерабочим днем, и мне показалось, что сегодня он предпочел бы остатьсяв постели.

Гоня машину по мокрому асфальту на северо-восточную окраину,Мордехай непрерывно болтал с сидевшим справа от него сержантом, а я,устроившись сзади, изредка вставлял слово-другое и молча смотрел в окно. Вместообещанного прогнозом снега лил ледяной дождь. Движения на улицах почти не было.Не многие отважились в это промозглое февральское утро выйти из дома.

Мы остановились у отстойника.

– Ждите, – хлопнув дверцей, бросил на ходу Пилер.

Сквозь плотную завесу падавшей с неба воды я различилостанки своей машины.

У ворот Пилер остановился и нажал кнопку звонка. Из будкивышел маленький тощий и не по форме одетый полисмен с зонтиком. Пилер обменялсяс ним несколькими фразами и вернулся к машине:

– Он ждет тебя.

Я под зонтом быстро направился к воротам. Приятель Пилера,некий Уинкл, выудил из кармана внушительную связку ключей, чудом отыскалнужный, распахнул тяжелые ворота и пропустил меня вперед:

– Вон туда.

Вслед за Уинклом я зашагал по гравию, стараясь обходитьполные коричневой жижи ямы. Тело ныло, и мне почему-то не хотелось оступиться иподвернуть ногу.

Уинкл подвел меня прямо к машине. Я рванул на себя дверцу ис ужасом обнаружил, что папки с досье на переднем сиденье нет. После мгновеннойпаники нашел свое сокровище за спинкой на полу кабины. Желания уточнятьмасштабы нанесенных “лексусу” повреждений не было. Главное – я выжил, остальноеобсудим на следующей неделе с представителем страховой компании.

– Все? – спросил Уинкл.

– Да.

– Иди за мной.

В будке ревела газовая плита и жаркими волнами поднималосьтепло. Покопавшись в бумагах на столе, Уинкл извлек чистый бланк и цепкимвзглядом окинул папку:

– Так и запишем. Папка из коричневого картона, около пятисантиметров толщиной. Название у нее есть?

Протестовать в сложившейся ситуации я не мог.

– Зачем вам?

– Положите папку на стол.

Я подчинился.

– Ривер-Оукс-дробь-ТАГ, – бормотал Уинкл, записывая. – Делономер ТВС-96-3381.

Борозда углублялась и углублялась.

– Она принадлежит вам? – с изрядной долей подозрительностиосведомился Уинкл.

– Да.

– Ну-ну. Можете идти.

Мое “благодарю вас, сэр” осталось без ответа.

Плюхнувшись на заднее сиденье машины, я почувствовалнедоуменные взгляды Мордехая и Пилера: такой переполох из-за какой-то папки?Подоплека нашей поездки была им неизвестна. Мордехаю я сказал только, что впапке важные документы.

На обратном пути меня просто подмывало перелистать Досье, ноя удержался.

Источником финансирования двадцатимиллионного проектавыступало федеральное правительство – для Вашингтона в этом не было ничегоудивительного. Министерство почт намеревалось обзавестись в городе цехом дляобработки негабаритных отправлений, и компания “Ривер оукс”, будучи одной изсамых активных на рынке недвижимости, рассчитывала заключить с министерскимичиновниками контракт на строительство и управление объектом. Огромный цехрешено было возвести на месте разрушающегося от ветхости квартала, одного измногих в городе.

ТАГ оказалось сокращенным названием официальнозарегистрированной корпорации, все акции которой принадлежали Тилману Гэнтри,отсидевшему два срока сутенеру и карманнику. Подобные личности были нередкостью в городе. Выйдя на свободу, Гэнтри внезапно почувствовал интерес кторговле недвижимостью и подержанными автомобилями. Купив заброшенное здание,он делал косметический ремонт и либо перепродавал, либо сдавал помещения варенду. В досье были перечислены четырнадцать его владений.

Намерение почтовиков расширить свои площади позволило Гэнтривойти в деловой контакт с “Ривер оукс”.

Шестого января сего года министерство почт США заказнымписьмом уведомило “Ривер оукс”, что она избрана в качестве основного подрядчикана строительство нового объекта и будет являться его владельцем и генеральнымуправляющим. В прилагаемом к письму соглашении правительство гарантировалокомпании ежегодную арендную плату в полтора миллиона долларов в течениедвадцати лет. Мало того, государственные чиновники с несвойственной статусупоспешностью настаивали, чтобы окончательный вариант данного соглашения между“Ривер оукс” и министерством почт был подписан не позже первого марта, впротивном случае сделка будет расторгнута. Проведя семь лет в мучительныхсомнениях и скрупулезных подсчетах, федералы требовали построить им дворец заодну ночь.

* * *